Украина одержит победу, если выстоит: какие критерии помогут оценить результаты войны?
На войне худшим помощником являются завышенные ожидания.
Они заставляют воспринимать любой результат, кроме идеального, как неудачу. Любой финал, который не является абсолютным, воспринимается как поражение. На коротком отрезке времени завышенные ожидания создают эмоциональный подъем, но в долгосрочной перспективе неизбежно приводят к разочарованию.
Проблема в том, что наша страна продолжает наступать на одни и те же грабли.
Что, впрочем, не вызывает удивления. Каждый раз на выборах украинский избиратель из всех возможных политических фигур ищет в бюллетене лишь одну. И голосует не за "самого сильного", не за "самого честного" и не за "самого умного", а за "волшебника". Голоса получает тот, кто предлагает не обычный путь к счастью, а волшебный телепорт. А затем триумфатор выборов быстро теряет популярность, потому что не в состоянии оправдать созданные им ожидания. И уже на следующих выборах его мечты о втором сроке скрывает новый кандидат на роль чудотворца.
Война не разрушила этот шаблон поведения. Скорее, наоборот.
В первый месяц полномасштабной войны украинское общество было готово считать победой выход на границы 24 февраля. Затем аппетиты возросли, и критерием победы стал выход на границу 1991 года. Трудно сказать, что именно это вызвало. Возможно, это был азарт — после того, как ВСУ выбили россиян из Киевской, Черниговской и Сумской областей. Возможно, это был холодный гнев — после трагедии в Буче.
Так или иначе — в следующие полтора года войны Украина была готова считать победой только выход на свои границы. Исключение составили те, кто считал этот пункт промежуточным — и был готов соглашаться не меньше, чем на распад РФ. А теперь страна сталкивается с неизбежной обратной стороной любых завышенных ожиданий. Имя которой — фрустрация.
И дело не в юридической стороне вопроса. Украденное не становится собственностью того, кто его украл. Оккупированные территории не перестанут принадлежать Украине. Проблема заключается в другом. Если вы готовы считать победным только сценарий-максимум, это означает, что любой другой результат автоматически превращается в поражение. Если вы считаете победой результат в 100%, то 90%-й результат станет для вас неудачей.
Я помню, как весной 2023 года в интервью сказал, что для меня победа — это сохранение государственности и суверенитета (поскольку можно иметь одно и не иметь другого — как Беларусь). Что если война станет на паузу — важно добиться ситуации, в которой повторное нападение будет невозможным. И что освобождение территорий — это лишь дополнительный бонус к моему вишлисту. Помню удивление ведущей и комментаторов.
Моя логика была простой. Критерием успеха в войне является срыв планов противника. Если бы Москва ставила целью оккупацию Донецкой области, то именно ее судьба определяла бы победителей и побежденных по итогам сражений. Но очевидно, что задача России заключается в том, чтобы лишить Украину государственности и суверенитета. Поэтому сохранение обоих аспектов будет главным доказательством нашей победы.
Пока мы андердог в нашей войне, я продолжу придерживаться своего критерия победы. В условиях явного неравенства сил он защищает меня от неврозов и уныния. Потому что не требует воспринимать абсолютный сценарий как единственно возможный.
Даже если в этом году начнутся переговоры, на них Москва будет стремиться не столько к признанию оккупации, сколько к закреплению нашей уязвимости. Она будет требовать нашей внеблоковости, разоружения и возвращения Украины под свой контроль. Этот сценарий нам хорошо знаком, потому что он уже был предложен нам десять лет назад, сразу после вторых Минских соглашений.
Россия тогда свела свою позицию к тому, что каждый раз предлагала Украине сделку. В обмен на возвращение формального контроля над оккупированным Донбассом Киев должен был отказаться от собственного суверенитета. Ввести российских ставленников в парламент и предоставить "ДНР" и "ЛНР" право вето по ключевым вопросам. Вместо этого Украина выбрала остаться самой собой — и полномасштабное вторжение стало реакцией Москвы на провал собственной стратегии.
Поэтому критерий победы в войне остается неизменным и спустя десять лет. Если мы сможем сохранить государственность и суверенитет, это станет главным доказательством поражения Москвы. Если сможем защититься от повторного вторжения, это станет финалом противостояния. Если сможем существовать, несмотря на Россию, это станет синонимом победы.
Потому что в войне на уничтожение с превосходящим противником критерий победы достаточно прост. Мы побеждаем, пока мы существуем.
А вернуть и вернуться можно позже.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции. Ответственность за опубликованные данные в рубрике "Мнения" несет автор.